![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Ньюберри заблокировал терминал связи и открыл текстовый редактор бортжурнала.
"Зачем нужен бортовой журнал в ДГР? Странный вопрос. Ответ на него расплывчив, неоднозначен и многогранен. Любая запись после ее сохранения выбрасывается в эфир открытым текстом. Возможно, кто-то изначально и планировал его как средство докладов на Родину о находках. Возможно, нет. Мне удалось выяснить как минимум еще два предназначения - давать знать коллегам-разведчикам, что ты еще жив, и... и оставить о себе последнюю память."
Ньюберри перечитал запись и подумал, что звучит она как-то депрессивно. Даже попахивает суицидальными тенденциями. Потом решил, что каждый волен расценивать ее как хочет, и продолжил:
"Когда самая прекрасная женщина из всех, какую только можно встретить, принимает тебя - будь готов к любым неожиданностям. Ей мало дела до тебя и до твоей хрупкой железки, стенками которой ты намерен отгородиться от ее ледяного очарования. Если ты будешь неосторожен, презрителен или излишне самонадеян, она сомнет тебя, не заметив. Слишком много нас навсегда осталось в своих металлических гробах посреди бездонной обжигающе-морозной пустыни ее любви. И все, что осталось от них - лишь записи бортжурналов. Самые разные - от сухих и официальных до наивно-восторженных, от сосредоточенных и предчувствующих до беспечных, внезапно обрывающихся на полуслове, когда холодеющая рука успевает нажать на клавишу сохранения и отправки. Может быть, уже после того, как капитан мертв, ОНА жмет эту кнопку. Ходят и такие легенды."
Полковник хмыкнул - получилось жутковато. Он невольно оглядел стенки рубки, словно ожидая, что прямо сейчас крохотный, но такой смертоносный, микрометеорит прошьет сорок сантиметров металла и пластика, и идиотски-радостный вой разгерметизации останется поледним, что Сэм Ньюберри услышит в этой жизни. Ничего не произошло. Ньюберри продолжил печатать.
"И как можно узнать, жив ли твой друг? Новых записей нет. Раз за разом - КАНАЛ ПУСТ, КАНАЛ ПУСТ, КАНАЛ ПУСТ... Что там? Сбой системы жизнеобеспечения, убивший его во сне? Метеорит? Пожар на борту? Неудачная выброска? Или все гораздо проще, и он просто вернулся? Может он теперь сидит на твердой поверхности родной планеты, над головой у него синее небо вместо подволока, а за дверью (не стальной шлюзовой пробкой, а именно дверью - обычной, деревянной), не высасывающие жизнь объятия Хрустальной Леди, а солнце, ветер и крики птиц? Кто тебе скажет? И когда он вновь выходит на связь, и выясняется, что его дышащий на ладан бортовой компьютер просто потерял несущую волну и неделю не мог найти..."
Погасла сигарета. Ньюберри достал новую, выдохнул дым в монитор.
"Вот и получается, что каждый из нас каждый день сам пишет свой некролог. Или завещание. Или предсмертную записку самоубийцы. Решайте, как знаете. Я знаю одно - без Хрустальной Леди по имени Космос я уже не смогу."
"Зачем нужен бортовой журнал в ДГР? Странный вопрос. Ответ на него расплывчив, неоднозначен и многогранен. Любая запись после ее сохранения выбрасывается в эфир открытым текстом. Возможно, кто-то изначально и планировал его как средство докладов на Родину о находках. Возможно, нет. Мне удалось выяснить как минимум еще два предназначения - давать знать коллегам-разведчикам, что ты еще жив, и... и оставить о себе последнюю память."
Ньюберри перечитал запись и подумал, что звучит она как-то депрессивно. Даже попахивает суицидальными тенденциями. Потом решил, что каждый волен расценивать ее как хочет, и продолжил:
"Когда самая прекрасная женщина из всех, какую только можно встретить, принимает тебя - будь готов к любым неожиданностям. Ей мало дела до тебя и до твоей хрупкой железки, стенками которой ты намерен отгородиться от ее ледяного очарования. Если ты будешь неосторожен, презрителен или излишне самонадеян, она сомнет тебя, не заметив. Слишком много нас навсегда осталось в своих металлических гробах посреди бездонной обжигающе-морозной пустыни ее любви. И все, что осталось от них - лишь записи бортжурналов. Самые разные - от сухих и официальных до наивно-восторженных, от сосредоточенных и предчувствующих до беспечных, внезапно обрывающихся на полуслове, когда холодеющая рука успевает нажать на клавишу сохранения и отправки. Может быть, уже после того, как капитан мертв, ОНА жмет эту кнопку. Ходят и такие легенды."
Полковник хмыкнул - получилось жутковато. Он невольно оглядел стенки рубки, словно ожидая, что прямо сейчас крохотный, но такой смертоносный, микрометеорит прошьет сорок сантиметров металла и пластика, и идиотски-радостный вой разгерметизации останется поледним, что Сэм Ньюберри услышит в этой жизни. Ничего не произошло. Ньюберри продолжил печатать.
"И как можно узнать, жив ли твой друг? Новых записей нет. Раз за разом - КАНАЛ ПУСТ, КАНАЛ ПУСТ, КАНАЛ ПУСТ... Что там? Сбой системы жизнеобеспечения, убивший его во сне? Метеорит? Пожар на борту? Неудачная выброска? Или все гораздо проще, и он просто вернулся? Может он теперь сидит на твердой поверхности родной планеты, над головой у него синее небо вместо подволока, а за дверью (не стальной шлюзовой пробкой, а именно дверью - обычной, деревянной), не высасывающие жизнь объятия Хрустальной Леди, а солнце, ветер и крики птиц? Кто тебе скажет? И когда он вновь выходит на связь, и выясняется, что его дышащий на ладан бортовой компьютер просто потерял несущую волну и неделю не мог найти..."
Погасла сигарета. Ньюберри достал новую, выдохнул дым в монитор.
"Вот и получается, что каждый из нас каждый день сам пишет свой некролог. Или завещание. Или предсмертную записку самоубийцы. Решайте, как знаете. Я знаю одно - без Хрустальной Леди по имени Космос я уже не смогу."
